Идиот
Было это в конце апреля 199.. года, в аккурат перед майскими праздниками. Я тогда только перевелся из Уголовного розыска на транспорте (УВДТ) в УВД одного из административных округов Москвы на должность оперуполномоченного в отдел по раскрытию грабежей и разбойных нападений. Моим новым напарником стал мудрый как филин полковник милиции Виринский Леонид Валентинович, которому до «эксклюзивной» пенсии (30 лет выслуги) оставалось 5 месяцев. Его биография слишком банальна. Закончив МИФИ и год покрутив и попаяв провода и микросхемы в каком-то «ящике», он по комсомольской путевке был направлен на службу в милицию, а точнее? в отдел уголовного розыска. Его мама Лия Иосифовна, директор музыкальной школы, узнав о новой службе ее единственного сына, пустила слезу, налакалась валерьянки и заявила:
- Лёнечка, ты копия своего отца. Такой же идиёт! Ты таки деградируешь там.
- Успокойтесь, маман, - заявил Лёня, - меня деградирует 5 графа, а там есть возможность заполучить жилплощадь.
- Ну, тогда ты похож на своего дядю Веню из Харькова. Тот был хитрожопый идиёт.
Всю свою милицейскую жизнь он прослужил в обыкновенном отделении милиции, дослужившись лишь до начальника УгРо этого же околотка. Его знало не только все население района, который он обслуживал, от дворника до криминального авторитета, но и люди в серьезных ведомствах и министерствах. В преступном мире по имеющейся тогда у меня оперативной информации у него было прозвище Евроопер. Потом его все под@аебало и он перешел в 4 отдел уголовного розыска криминальной милиции N-ого округа г. Москвы на должность простого старшего опера по особо важным делам. На мой вопрос: «Валентиныч, а почему ты, имея большие связи, до сих пор не перевелся в Центральный аппарат МВД?», он, не задумываясь, бодро ответил: «Дорогой Изя (он дал мне такое прозвище за моё внешнее сходство с представителями его древнего народа, а Александром называл меня исключительно в присутствии руководства), там таких как я хитровые@анных и ленивых - что мух в общественном туалете. Тесновато будет. А мне н ужен простор и свобода действий. Мне нужно быть одновременно здесь и всюду». Больше по этому поводу я ему вопросов не задавал.
Служба с ним была сказкой. У меня на новой территории еще не было агентуры, доверенных лиц, да и просто людей, с которыми можно было бы контачить. Все это было у Валентиныча. Но было одно «НО». У «Евроопера» в Павшино была дача, которая на протяжении последних лет была его идеей «фикс». Из обыкновенного одноэтажного сруба на 10 сотках благодаря стараниям мудрого опера он медленно, но бесповоротно превращался в красивый дом с идеальной внутренней и внешней отделкой на современный лад. С конца апреля он всё свое семейство: маму, жену и двоих детей (младшему на тот момент было 2 года) отправлял на дачу, руководствуясь двумя практическими принципами: свежий воздух и ежечасный контроль за гастарбайтерами.
Практически каждый день нашей с ним работы начинался и заканчивался по одному и тому же сценарию:
9:00 - оперативка у начальника и промывка мозгов;
9:15 - 14:00 - движение на его стареньком «Мерседесе» по маршруту: строительный рынок (покупка всего нужного, от гвоздей до унитаза) - Павшино (с домашним обедом на даче и раздачей ЦУ семье и рабочим) - Москва (выполнение своих непосредственных профессиональных обязанностей).
Первое время я немного нервничал. Дел, по большому счету, было по горло. На нас с ним висело четыре крупных «глухаря». На мои предложения типа «может, сначала на адрес» или «надо еще раз с терпилой переговорить», Валентиныч безапелляционно отвечал: «Изя, не пальпируй мне мозг. Я опер - я знаю. Сначала гешефт* с кафелем, потом сделаем красиво раскрытие». Мне ничего не оставалось делать, как соглашаться. И что самое парадоксальное, он всегда был прав.
В доказательство оного приведу пример. Сидим на даче, обедаем.
- Лёнечка, тебя к телефону, - позвала сына Лия Иосифовна.
- Кто? - не отрываясь от печеной в духовке осетрины, спросил напарник.
- А я знаю? Спроси свою жену.
Нехотя Валентиныч удалился в дом. Через пару минут он вернулся:
- Изя, докушивай рыбку и поехали. Сегодня задержим злодеев по налету на квартиру Адамовых. Как только приедем в Москву, выписывай ОМОН.
- А может, сами?
- Изя, - Валентиныч посмотрел на меня как на душевнобольного. - Тебе это надо? Мне нет. Зачем? Пусть «гоблины» повеселятся, а мы на себя палку нарисуем, информация же наша. Ты кушай рыбку, кушай.
Спорить я не стал. Вечером того же дня была задержана интернациональная преступная группа (2 украинца, 1 русский, 1 грузин, 2 литовца), промышлявшая в Москве жестокими по своему совершению разбойными нападениями. Чистуху** написали все, кроме потомков рыцарей Ливонского ордена. Молчат как партизаны. Следователь ноет:
- Б#я, молчат, как рыбы об лед. Делают вид, что не понимают по-русски.
- А на хрена тебе их показания? - удивился Валентиныч, сося Чупа-Чупс, - Доказухи выше крыши. Подельники их сдали, терпилы опознали...
- Для чистоты дела, - с гордостью ответил следак.
- Ну-ну.
С первого этажа раздались непонятные звуки и крики:
- Сука, он двоих ОМОНовцев «выключил»... Да свяжите вы его в конце концов!!!
- Всех легавых порву, твари, - орал, переходя на хрип, неизвестный.
Валентиныч вытащил из рта карамельку и, улыбаясь, обратился к следователю:
- Для чистоты дела, говоришь? Будут тебе чистосердечные признания.
«Евроопер» поднял трубку внутреннего телефона, я закурил, а следак как девственница на приеме у гинеколога аккуратно присел на краешек стула.
- Это Виринский. Приведи к нам Чена.
- Ты о@уел, Валентиныч! - очень возмутился пожилой дежурный. - Смерти моей хочешь. Он в неадекватном состоянии. Пьяный или обкуренный. Он свою подругу приревновал и давай гонять